Памяти Зофьи

Это становится привычкой: каждую зиму, 23 декабря поздним вечером, я тихо зажигаю свечку и молча наедине сама с собой поминаю свою девочку, Зосю, Зофью. Никого из родных не хочу тревожить, они также до сих пор переживают утрату любимицы – это только наша с ней духовная встреча, время медитации, наш печальный праздник воспоминаний…

Декабрь 2000 года в Приднестровье выдался холодный и снежный. Как-то утром, числа 19, на Николая, придя на работу во Дворец детско-юношеского творчества в вестибюле я увидела ее. Посреди огромного холла на холодном мраморном полусъежившись на тощих общипанных окорочках сидел грязно-белый комочек, - некрасивый, страшненький котенок приблизительно 3х месяцев от роду. Он отрешенно и смиренно смотрел себе под лапки, стараясь казаться независимой кошкой. Я видела, как тельце неровно и сильно покачивалось видимо в такт дыханию. Присела рядом, взяла на руки посмотреть какого пола малыш и котенок, испугавшись, резко оттолкнулся задними лапками, глубоко порезав мою руку. Это оказалась маленькая девочка, похожая на котенка ангоры. Почему-то так и решила, что это ангора, рядом с Дворцом торговали котятами этой породы, повязав на шею мальчикам голубые бантики, девочкам розовые. Убежала ли малышка, или просто, не продав «товар» торговец избавился от нее таким способом, подбросив в место, где много детей – кто теперь скажет? У меня не было желания обзаводиться кошкой. Дома была больная собака, я сама тогда переживала не лучшие свои времена. Но сердце сжалось болью от сочувствия крохе. Осторожно поставила ее на пол и вдруг подумала: «Это неважно, что она некрасива. Она ведь будет любить меня, правда?»

Родные отказались наотрез от нового животного в доме. На следующий день ее не было видно, но мне сказали, что ее плач слышали в подвале и по всем этажам, что директриса, устраивавшая корпоратив, поймала котенка, обработала больные лапки и вся компания старалась дружно накормить малышку. Спустившись в буфет, увидела киську опять сидящей в вестибюле. Ее «штормило» еще сильнее. Дети пытались ее погладить, брезгливые родители шикали. Добил вахтер, сказав с глупым смехом: «Сидит, трясется, наверное Вискаса хочет!» И тут все случилось на автомате: подошла решительно, разогнала детвору, подхватила невесомое тельце под место, где должен быть живот, и сказав «Ходи трошки в гости», понесла ее сначала в буфет, чтобы купить пирожок с мясом, а потом мы поднялись ко мне в приемную трапезничать. Она почти не поела, много пила. Но меня просто обдало отчаянной кошачьей радостью и благодарностью! Кися мешала работать, лезлана руки и ласкалась изо всех сил.

Осмотрела: да, состояние ее было нехорошее. Натуральный скелетик, обтянутый кожей, голодное треугольное личико с некрасивыми сильно раскосыми глазами, сбитая клочками длинная шерсть с проплешинами на голове и мордочке, черные обмороженные кончики ушей, нет усов, хвост сломан, а ступни являли собой сплошные кровавые раны ( видимо, котенок примерз ко льду, а лапки отодрал уже без кожи). Оставила ее на выходные в кабинете, поручив тем, кто работал, позаботиться. Какая же была встреча через пару дней, как же мне были рады!

25 декабря, в день католического Рождества и день рождения моего отца я принесла в сумке испуганный, растерянный, дрищущий налету от скормленной ему простокваши комок, сунула в руки к маме – купать – и вышла на 2 часа курить с соседкой. После купания кошечка оказалась еще страшнее. Как она жалась ко мне, когда я взяла ее на руки! Я была ее единственная защита в этом мире, из моих рук она робко и застенчиво обводила глазенками всех членов нашей с ней семьи. Потом были 5 тяжелых дней, котенок умирал, не хотел ни есть, ни пить, молча лежал на диване и ждал свою судьбу. Давали ей какие-то антибиотики. В очередной раз подойдя к ней, я сказала «Ты что, старуха, удумала? Поправляйся, хорошая моя. Надо кушать». Она словно услышала и в тот же вечер поела. Началось медленное, но волшебное превращение из дурнушки в красавицу. Она отблагодарила не только любовью, но и дивной красотой, которая никого не оставляла равнодушным!

Имя Зося дала мама, оно подошло к нашей Снежной Королеве больше всего. Зофья выросла в крупную 6 кг кошку с шикарной белоснежной шубой. Коллеги, приходящие в гости, не могли узнать ее и искренне восхищались красавицей. Зосю обожала вся семья. Она подарила нам свою Вселенную радости и любви...14 лет мы с ней были лучшими подругами, самыми близкими на свете. Я делилась с ней тем, что не могла сказать маме. Она ждала меня с работы и с учебы, плакала в голос, когда я задерживалась. Облизывала лицо и руки, месила лапками. Спала она только рядом, на подушке, возле моего лица, и мне со сна иногда грезилось, что огромный белый Кот-Баюн защищает меня.



Я, самое близкое ей человеческое существо, погубила ее. Не знала я, что нельзя кошкам давать гормональные таблетки от возбуждения в период течки. А когда узнала и потащила в ветеринарку на стерилизацию, было уже поздно. 11 лет, гнойный эндометрит, опухоли вокруг сосков. Ее прооперировали. Видимо это сделал кто-то из молодых неопытных интернов: шов зажил хорошо, опухоли повылущивали, но моя девочка кричала каждый месяц недели по полторы до конца своих дней. Со временем опухоли появились снова, стали расти и увеличиваться в размерах, становясь с грецкий орех. Ночами, уткнувшись в спинку и слыша очень неровное биение сердечка, я молила Бога, чтобы исцелил мою крошку, плакала, и чувствовала, что все напрасно, что скоро это сердечко остановится навсегда. Зося постарела, похудела, у нее появился артрит, искривились лапки. Хребетик стал костлявым, как ребра сжатой в кулак руки. Онаиспытывала боли, когда ее брали на руки – начинала плакать и жаловаться. Она по-прежнему ждала меня по вечерам спать, но поцеловав меня на ночь, уходила. Появились проблемы с пищеварением и почками. Мы с ней давно стали завсегдатаями ветлечебницы.

Я часто ловила взгляд моей девочки: она замирала отрешенно, как в детстве, и смотрела далеко-далеко, куда-то в другой мир…Ее опять стало сильно шатать. Иногда она вроде веселилась и с мурчанием носилась как угорелая по дому!... А я как зверь чувствовала: она уходит.

22 декабря в 16.30 у нее стали отказывать ноги. Вызвала на дом ветеринара, который меня пытался еще ободрить. Через сутки, 23 декабря в 22.30 ее не стало. Ее убил быстро прогрессирующий паралич, поднявшийся от ног к сердцу. Меня не было в комнате, когда она ушла. Я зашла и как-то сразу поняла – всё. Нагнулась, подобрала теплое податливое тельце, прижала к себе, разрыдалась, упала на колени и стала благодарить Бога за то, что не дал ей долго мучиться, все свершилось за сутки. Мои смотрели на нас и молча плакали вместе со мной.«Как я без тебя теперь?». Она лежала на моих руках умиротворенная, успокоившаяся, заснувшая. Мне подумалось, что я вот так и не отпускала бы ее никогда, хоть рядом ложись и умирай... Прижалась губами к лобику и вдруг улышала громкое мурчание! Моя девочка прощалась со мной, посылала мне последний привет и утешение. Видимо, просто вышел из легких остаток воздуха, когда я ее обнимала, но все равно это казалось чудом…

Моя таинственная, до конца не знакомая мне подруга, мой ребенок, моя сестра... Ее подарил мне декабрь. Декабрь и забрал ее… По вечерам я мысленно говорила с ней, читала ей свои стихи, тайно от всех но сильно плакала. Мне надо была учиться жить без нее, потому что пустоту ее уход образовал огромную.

Похоронили Зосеньку на кладбище домашних животных в просторной коробке. Я положила рядом с тельцем красивое текстильное сердце. На табличке написали «Зося Замолоцких. 2000-2014».

Таинственны и непостижимы вещи, происходящие в тонком мире… Кто знает, может мы действительно еще встретимся?
«Ты не плачь по мне, дорогая…Там, где спит усталая вечность,
Чтоб судьбой разлученным встречаться есть красивый Радужный мост.
Жду тебя на мосту. Играя, побежим по нему в бесконечность!...
И колен твоих будет касаться с нежной лаской мой белый хвост…»
P.S. Это единственное фото Зофьи, которое мне удалось извлечь на свет из глубин старого паршивого телефона. 9 октября 2014 года, вечер. А картинку нарисовала я.