Картуш. Еще одна дворняга

Было мне лет 8-9, дома на тот момент было две собаки и кот. Стоял сентябрь - днем солнышко, вечером холодно и сыро. И вот как-то вечером, когда моросил дождь, к нам во двор пришел мой приятель Лешка с щенком за пазухой. Рассказал нам, играющим во дворе, что это ему кто-то щенка овчарки подарил, да только мама домой не пускает и выгнала Лешку прям со щенком под дождь. Стало мне их жалко, причем кого больше не знаю. Забрала кутенка и сказала, что себе возьму. Тут все дети во дворе оживились: обычно мамы и одного-то притащить не позволяют, а у нас это третий получается. Пока поднималась на четвертый этаж, там столько публики набралось смотреть, как меня с лестницы спускать будут! Полный лифт, да еще на пролет вверх - хоть билеты продавай. Позвонила я в дверь, мама вышла, посмотрела на меня, щенка и публику, вздохнула: "Хорошо, что хоть не коза..." И впустила нас домой, к разочарованию товарищей.


Дома малыш грозно облаял Бимку, а Джерри вообще цапнул за нос, чем немало огорчил добряка. За такое поведение и получил он свое имя - пиратское. Однако, вскоре с нашими кобелями Картуш сдружился, стала эта банда еще крепче и проказливее, а вот посторонних собак не любил и всячески лез в драки, был и битым, и победителем, но чаще обходилось демонстрациями, ведь за спиной Картуша вырастал наш эрдель Джерри: "а кто моего маленького обижает?"

И лишь однажды Картуш влюбился. Избранницей стала крошка японский хин из соседнего дома, Милочка. Обычно шумный и вздорный Картуш, который на всех бросался с лаем, просто лег на живот, глядя на эту красавицу и так и лежал, смотрел ей вслед, молча и жалобно. А жестокосердая малышка перебирала короткими ножками и гордо проследовала с хозяевами мимо. И поделом!

Вырос Картуш, кстати, отнюдь не в овчарку, вообще овчарочьего в нем был только окрас черно подпалый. Получилась мелкая собачка, весом килограмма в три, а ростом и фасоном похожая на русского тоя. Только челюсти у него были страшные - зубы острые, челюсти сильные. Кормить с рук его было очень болезненно.

То ли голодное детство сказалось, то ли еще какая напасть, но не умел Картуш остановится: ел, ел и ел. Причем даже явно несъедобное, например обрывки бумаги, окурки, шелуху от картофеля и даже лука. Гулять с ним было настоящее мучение, пылесосил он только так и не удавалось мне сдержать эти его порывы. Кормили его наравне с такого же размера Бимом, но если тот свое мог и не доесть, то Картуш доедал за товарищем и все ему было мало. Однажды он в наше отсутствие открыл шкаф где хранилась крупа и сожрал два (!) килограмма пшена. Было ему очень плохо, стараясь сдержать рвотные позывы, ходил песик с высоко задранной головой, но это не особо помогало. В общем, пшенную кашу я до сих пор есть не могу...

Еще однажды вскрыл он отцовскую сумку с инструментами и деталями и умудрился наестся пластика, полиэтилена и стекловаты. Мы его уже хоронить собирались, но кроме несварения желудка проблем не было.

Попадало мне за эти его проказы изрядно, но Картушка изо всех сил пытался меня задобрить. На прогулках он таскался за мной попятам, не подпуская посторонних на расстояние 2-3 метров. Стоило кому-либо неблагонадежному на взгляд собачонки появится возле меня, так он брал круговую оборону, ворча и лая отпугивал от меня "врагов".

А потом овдовела моя бабушка, которой почему-то очень не нравилось наличие у нас трех собак. И тогда мне сказали, что она заберет Картуша, чтоб ей было не так одиноко. Не хотелось мне, но обещали о нем заботится. Обещали, что я к нему часто буду приезжать, угрожали вообще в деревню услать этого неслуха. Согласилась я. Но ненадолго хватило моей бабушки: заболталась она с соседками, а Картуш запутал поводок и дернул, она ушиблась. Стала пускать собаку гулять саму по себе, так Картуш одичал окончательно, перестал к ней приходить.

В это время началась эпидемия чумки в Казани, наши переболели, в соседнем подъезде умерла тихая французская бульдожка, соседский Джек и Бим одновременно свалились с температурой, еще несколько собак пропали. Картуш заболел тоже. Из последних сил он дополз до двери моей бабушки и умер там. Мне об этом рассказали только через полгода. До этого я бегала и искала песика повсюду, каждый приезд к бабушке превращался в забег по окрестностям с воплями "Картуш, Картуш!"


Бабушку я так и не смогла простить. Плохо это, умерла она вскоре, но за Картуша мне до сих пор больно и обидно.
Фото не его, похожей собачки.