А. Матвеев "Восемь месяцев ожидания"

Старинные города способны обрастать разными легендами, памятными местами, связанными с какой-нибудь историей, скульптурами разных чижиков-пыжиков, русалочек, портфелей Жванецкого, вокруг которых что-то обязательно происходит. Очень уж охочи до таких мест разные туристы и собиратели народных сказаний.
Перебрал в памяти порайонно и попоселочно город Прокопьевск: есть мемориальные доски, скульптуры-барельефы вождям, есть именные улицы, врубовая машина на постаменте стоит… А легенд нет. Ну негде остапам бендерам собирать средства на ремонт провала.
Впрочем, одну легенду мне довелось услышать недавно на международной собачьей выставке. Ее герои – английский сеттер по кличке Лорд Лаур и его хозяин Николай Алексеевич Масленников.
Банальная история о собачьей преданности, наверное, подумали вы. Так, но не совсем: и о собачьей преданности, и о верности хозяина своему псу, и о родстве душ (прости меня, Господи, за столь вольное обращение с догматами). В детстве у Н. А. Масленникова была дворняжка Тузик без особых сторожевых, спортивных, декоративных и коммерческих функций. Разве что для озвучивания атмосферы годилась.
Потом, когда в 1958 году по призыву партии приехал на прокопьевские рудники, был долгий, почти двадцатилетний беспсовый период. В 77-м купил на птичьем рынке серьезную овчарку. Кобеля звали на латинский манер Цивиль. Псовый век, конечно, не сравнить с человеческим, однажды Цивиля не стало – подох. Собаководы, правда, используют более человеческое слово «умер».
Было потрясение. После этого Николай Алексеевич долго не находил повода, чтобы завести себе новую собаку. А тут как-то случайно зашел на выставку охотничьих собак, встретил знакомого из Новокузнецка Мишу Кильмана, увидел у него английского сеттера. Такую бы собаку с удовольствием взял, говорит.
Ну сказал и забыл. Вдруг под Новый год стук в дверь – Миша. Заходит в полушубке, лицо загадочное. Что такое? Присел прямо у порога, отвороты распахнул, а из-за пазухи выглядывает такой забавный кутенок, от роду один месяц десять дней. Оказалось, сын того кобеля с выставки охотсоюза.
Есть у собаководов такой порядок: повязал кобеля, извиняюсь, с сучкой – один щенок на выбор твой.
Ну а так как мать звали Лада, отца – Уран, то согласно традициям кличка сына по созвучию первых слогов получилась Лаур. Так и записали в паспорте и родословной.
На второй день пришла внучка Николая Алексеевича Катя, и с ее подачи английского сеттеренка перерегистрировали в клубе под новым именем Лорд Лаур. А как же иначе, коль повезло с английскими корнями. Кобелек рос очень добродушным и опрятным. Жалоб от соседей и общественности в компетентные органы не поступало. С прогулки, бывало, вернется, стоит у порога на коврике и не сойдет, пока лапы ему не вытрут.
В семь месяцев состоялся первый выход в свет. Тогда в Прокопьевске ни о каких международных смотринах еще не помышляли, были выставки охотничьих и отдельно – сторожевых собак. Первый приз на первом же конкурсе – компас. Он до сих пор хранится в шкапчике. Как, впрочем, и другие награды.
Так как Лорд Лаур не имел отклонений в стандартах, был прекрасно воспитан, то и дипломы стал получать ежегодно. Завоевал пять титулов, стал чемпионом России.
Но титулы – это так, формальная сторона. Главное, характер и интеллект. В нем удивительно сочетались простодушие и хитрость. Оказывается, и собака умеет абстрактно мыслить.
Ведь посмотрите, каков шельмец: квартира Николая Алексеевича была на третьем этаже. Не так чтобы высоко, можно и пешочком пройтись. Какие-нибудь Шарик или Жучка так бы и поступили. Этот же английский сеттер прикинул что к чему: чего это я лапы по этажам буду бить, приноровился ездить лифтом. Хозяин выпустит его погулять одного – не торопится, сидит и ждет, пока кто-нибудь на его этаж не зарулит. Двери распахнулись, прыг в кабину – и вниз.
Ну и, конечно, порой приходилось расплачиваться за свою хитрость. Пацаны ради шутки иногда отправляли Лорда Лаура на девятый этаж. Потом идет оттуда пехом, а про себя поди думает, мол, во дурак, во прокатился так прокатился, облегчил, называется, себе путь.
На пацанов зла не держал, отродясь в их фамилии злых не было. Простофили через одного, а чтобы гавкнуть или там цапнуть кого за филейную часть – никогда. Гены что ли такие?
Только кончилось счастье чемпиона России Лорда Лаура и кавалера трех знаков «Шахтерская слава» и двух орденов Николая Алексеевича Масленникова в одночасье. 17 января 2001 года карета «скорой помощи» увезла хозяина в неизвестном направлении. Вырвался пес в приоткрытую дверь, да разве ж успеешь за машиной.
Лечили Масленникова в больнице от всех «ливерных» болезней: почек, желудка, печени. В деревне такой метод называют «от живота». Потому что никак не могли установить, что же болит.
Залечили, пока 3 мая не потерял сознание. Тогда-то и диагноз сразу установили – гнойный перитонит.
Срочно на стол, маска, наркоз, обширный разрез… В девять вечера проснулся, как-то легко себя почувствовал. Тут вскорости и ходить начал.
Да только беды на этом не кончились. Начали снимать швы, а за ниткой что-то тянется. Побежали за врачом.
В хирургии есть золотое правило – считать и протоколировать все скальпели, зажимы, тампоны до и после операции. Дебет с кредитом должен быть по нулям. По документам так оно и есть, все сходится. Непонятно только, что за вражина все время норовит подбросить в еще не заштопанную брюшину никем не учтенный инструментарий. Николаю Алексеевичу подложили тампон, а это, считай, мина с часовым механизмом.
Стол, наркоз, два месяца новых мучений. Вес сбросил с 89 до 42 килограммов. Умирал…
Приехал сын, понял, что здесь отцу не выжить, повез в первую горбольницу Кемерова. Четыре дня брали анализы. И приговор: пытаться лечить консервативно – верная смерть, делать операцию при таком истощении – тоже смерть, но только с небольшой надеждой. Режьте – подвел Масленников черту в сомнениях хирургов. Хорошо японцы не прознали о третьем «харакири» Николая Алексеевича, обязательно бы присвоили ему звание почетного самурая.
Почти трое суток не приходил в сознание, жил за счет принудительного вентилирования легких и капельницы. Выжил.
Когда потом день ко дню сложил, получилось восемь месяцев больничного безвыездного режима. И все восемь месяцев верный друг пес искал и ждал своего хозяина, ждал и искал. Каким-то образом, то ли по нюху, то ли еще по какой тонкой материи, нашел все же ту больницу. Прибежит, сядет на пригорок и смотрит в окна, может быть, появится где родное лицо. Подождет, подождет – и назад.
А в квартире жить больше не стал. Когда вернулся, заскулил. Соседи, которым Масленников оставил ключи, впустили Лаура домой. А он крутанулся по комнатам: нет Алексеича, ну и делать тут нечего. Вышел и лег возле двери: вернется друг, а ну как номер квартиры забыл, об меня и запнется, сразу все вспомнит. Наверное, так бы рассуждал пес, будь он человеком. Может, и правда выстраивал в своей собачьей голове какую-то логику?
Родственники пытались забрать его в поселок Аэродромный, что в пятнадцати минутах ходу, если напрямки, да только убегал: негоже хозяйскую дверь оставлять без присмотра.
Как жил, а вернее, чем жил, сейчас лучше и не вспоминать. И по помойкам шарил, где подаянием перебивался, если к дворнягам присматриваться да ничем не брезговать – все равно выжить можно.
Ребятня соседская здорово выручала. Таня Ползинова иногда подкармливала, хотя у самих в семье девять детей, лишний кусок не всегда случался. Вадим Вафин в школу собирается: «Мам, я есть хочу». Ну, та ему харч выдаст, а он с собакой делится. Мать все удивляется, чего это сын вечно голодный?
Весной возле ручья местные пацаны организовали мойку машин и Лорда Лаура к себе на довольствие поставили. Денег сколько заработают, купят что-нибудь вкусненькое и с собакой поделятся. Вроде и нахлебник, да только жалко псину, уж очень добрый и умный.
Уж на что строгая директриса в семнадцатой школе, а и то не гнала его с подведомственной территории. Там тоже иногда удавалось что-то перехватить.
Но где бы ни находился днем – у мусорных бачков, у автомойки, у школы, возле больницы, вечером всегда возвращался на ночлег к своей двери, вдруг хозяин придет.
И однажды Он пришел. Это был самый счастливый день бело-крапчатого английского сеттера Лорда Лаура. Это был счастливейший день и в жизни вернувшегося с того света Николая Алексеевича Масленникова. Ему почему-то сказали, что собака ушла из дома и больше не появлялась. Наверное, имели в виду дом на Аэродромном. Очень горевал.
Пес чуть не сбил с ног долгожданного друга, всего обслюнявил. Николай Алексеевич сам готов был облизать морду своего верного товарища, хотя тот был ужасно грязным и тощим, шерсть свалялась и висела колтунами.
С этого дня пес уже больше никогда и никуда не хотел отпускать своего хозяина одного. Страшно скулил, царапал дверь, приходилось брать с собой. Вместе ходили в магазин, в клуб, в собес… Когда приходилось раз в месяц появляться в банке, чтобы снять пенсию, клерки сперва возмущались, а потом все равно привыкли. «А вот и наш клиент пришел», – говорили они, имея в виду Лорда Лаура.
Только пришла еще одна беда. Что-то загрустил лопоухий, никак заболел, подумал Масленников. Еще больше охватила тревога, когда обнаружил на его гортани опухоль. В клубе собаководов посоветовали обследовать. Сдали анализы в больницу. Приговор был беспощадным – онкологическое заболевание. Но специалисты вселили маленькую надежду: если ежедневно давать по одной капсуле детокса и одной – нутримакса, дело может пойти на поправку. Ежемесячно такая процедура будет обходиться почти в восемьсот рублей. Сумеет ли растянуть пенсию, чтобы хватило и на лечение, и на многочисленные текущие расходы?
Буду лечить, решил Николай Алексеевич. О других вариантах он не хотел даже думать…
Вот уже почти год каждый день, не пропуская ни одного сеанса, Масленников дает своему единственному пациенту спасительные таблетки: одну утром, вторую вечером, одну утром, вторую вечером… И никакое более важное дело не сможет помешать ему: одну утром, вторую вечером… Боится только одного, самому бы не слечь в больницу.
Я вот что подумал: хороший город Прокопьевск, он дает стране конкретную продукцию – уголь, здесь такие замечательные, трудолюбивые люди, только не хватает этому городу, ну не знаю, как бы это сформулировать, идеи что ли. Или даже не идеи, а какого-то символа, знака, содержащего в себе гуманный смысл, который бы объединил всех.
Не смею даже подумать об этом, но когда отойдет в мир иной бело-крапчатый пес по кличке Лорд Лаур, было бы справедливым поставить на территории прокопьевской горбольницы? 1 скульптуру английского сеттера, с надеждой смотрящего в госпитальные окна. Это был бы памятник не конкретной собаке, а памятник дружбе, верности, преданности. И жизнеутверждению.
Не знаю, может быть, лучше, если бы средства на открытие памятника выделялись не из бюджета, а формировались бы из пожертвований согласных с этой идеей граждан.
На следующий год Н. А. Масленникову исполнится 70 лет. Если учесть, что один год собаки приравнивается к семи человеческим годам, то и Лорду Лауру тоже 70. А родились они хотя и в разные годы, но в один день – 29 октября…
Автор: Матвеев Александр